Новости – Общество
Общество
«Заманивать в свою веру в традиционном исламе не принято»
Фарид Мингалеев. Фото: Мария Чернова
Зачем в Иркутске открываются курсы арабского языка и основ ислама
19 января, 2015 13:03
15 мин
На базе Иркутской соборной мечети начались занятия по изучению арабского языка и открылась запись на курсы основ ислама. На какую аудиторию они рассчитаны, помогут ли избежать публичных оскорблений чувств верующих и как часто коренные иркутяне переходят в ислам, «Русской планете» рассказали муфтий Иркутской области и председатель мусульманской общины Иркутска Фарид Мингалеев и председатель совета мусульманской общины Иркутска Рамис Султанов.
– Фарид Мирзагитович, вы объявили, что при мечети открылась школа для всех желающих учить основы ислама и арабский язык. Кого планируете учить и зачем?
– Фактически школа существует при мечети очень давно. Буквально, как только я начал здесь в 1997 году проповедовать и вести молитвы, параллельно всех желающих стал обучать языку и основам религии. Прямо в здании мечети. Находили место и выкраивали время между молитвами: у нас же по пять молитв в сутки. А сейчас у нас просто появилось отдельное помещение под школу, и мы можем более масштабно преподавать основы веры и арабский язык. Раньше я еще и татарский язык преподавал. Но в то время татары были основой, костяком прихожан мечети. Это сейчас их стало сильно меньше среди прихожан, и желающих учить язык заметно поубавилось.
К сожалению, и учить основы ислама, и языки в меньшей степени стремятся дети и внуки старейших переселенцев. В основном в школу идут дети недавно прибывших в Иркутск мусульман. Тех, кто хочет сохранить в семье традиции, привить детям здоровый образ жизни. У нас ведь в религии полностью запрещена, к примеру, выпивка.
– Как думаете, все ваши прихожане исполняют этот запрет?
– Думаю, нет.
– Много ли желающих уже записалось в школу?
– Пока не очень. На курсы арабского — около 40 человек. Думаю, со временем их число увеличится, мы же только-только объявили об открытии, и еще не все узнали об этом. Но перевес в сторону изучения арабского языка, думаю, останется. Хотя я бы сильно не отделял два этих процесса: изучение языка — тоже часть поклонения Аллаху. Это же язык Корана.
Мне же, как муфтию, открытие школы важно для продвижения знаний о религиозных канонах, обучения традиционному исламу. Уже сейчас заметно, как сильно упал уровень знаний прихожан об истории ислама, мусульманских традициях. Многие же просто не имели возможности узнать об этом. Я говорю о мусульманах-переселенцах времен Советского Союза, когда под запретом была любая религия, кроме коммунизма. А от родителей, бабушек и дедушек не все смогли перенять знания в чистом виде. Вновь приехавшие мусульмане, к слову, в этом плане более образованны.
– А какова доля коренных мусульман и вновь прибывших в Иркутск?
– Смотря кого считать недавно прибывшими. Переселенцы 1990-х и 2000-х годов куда, по-вашему, относятся? А ведь таких большинство: процентов 50 и более. Уже меньше трети составляют так называемые ранние переселенцы: татары, башкиры, которые были переселены в Сибирь из западной части страны на стройки ГЭС, БАМ, во время сталинских репрессий или даже еще в период столыпинских реформ. Они живут в Иркутске уже в третьем-четвертом поколениях.
При этом велика доля тех мусульман, которые мечеть посещают от случая к случаю. Регулярно они не приходят, а появляются, как правило, в трагические моменты жизни — когда кто-то умирает в семье. К тому же большинство приходит в основном только на пятничную дневную молитву с часу до двух.
Только по пятницам да в два праздника — Ураза-байрам и Курбан-байрам — мечеть переполнена: даже в цокольном этаже мест нет, люди молятся на улице. Даже сейчас, зимой. По будням прихожан меньше: 100-120 человек. Но, для сравнения, в 1995 году, когда я только пришел в мечеть, даже по пятницам днем на самые посещаемые молитвы приходило человек 30. А сейчас и на утренние молитвы, что начинаются с рассветом, в будни приходит 40-50 человек. При этом летом, к примеру, утренние начинаются аж в четыре часа.
Состав прихожан тоже изменился: сильно помолодел. В 90-е годы сюда приходили одни старики, сейчас это молодые люди 20-25 лет. Раньше это были в основном торговцы с соседних рынков, сегодня — торговцы и рабочие, в основном, со строек, водители. Не хватает общине уже одной мечети.
– Вы до сих пор арендуете землю и помещение мечети у областной администрации? Обычно общины стремятся, напротив, оформить их себе в собственность.
– Мы арендуем. Дело в том, что так спокойнее. Есть у нас небольшие разногласия с отдельными группами прихожан, так что факт того, что община не владеет такой лакомой собственностью, не провоцирует и дополнительный интерес этих групп.
Община у нас неоднородная. Не только разные национальности, разный менталитет, но и разные школы ислама исповедуют прихожане. У нас в приходе представлены две школы из четырех школ суннизма. Но есть те, кто все четыре школы не соблюдает и даже отвергает — салафиты. Как известно, Коран не может быть переведен дословно и точно, возможна лишь его трактовка имамом. Есть четыре древних трактовки разными имамами, одну из которых традиционные мусульмане и выбирают. А салафиты предложили некое новое прочтение Корана, категорически отвергая все остальные. Да, это они называют себя «истинными правоверными».
Костяк же иркутской общины придерживается ханафитского мазхаба суннитского толка, к которому принадлежали и основоположники местной общины — братья Шафигуллины, купцы, заложившие иркутскую мечеть 117 лет назад. С тех пор мы практически ничего не изменили: до сих пор проповедь я произношу на татарском языке, затем перевожу на русский и молитву читаю на арабском.
– Не возникает прений из-за проповеди на татарском языке? Все-таки сейчас доля прихожан, понимающих этот язык, сильно уменьшилась.
– Знаете, нет, из-за этого проблем нет. Но и я проявляю гибкость, иду навстречу прихожанам. Если раньше читали отрывки по 15-20 минут на татарском и только после переводили на русский, то сейчас я понимаю, что выдержать такой монолог на незнакомом языке сложно, поэтому перевожу на русский уже каждые полстраницы текста. Все, чтобы людей заинтересовать.
– В предыдущих интервью вы упоминали, что и коренные иркутяне, бывает, обращаются в ислам. Как они к этому приходят?
– Как правило, это русские девушки, которые знакомятся с мусульманами. Когда они решают создать семью, то обычно обращаются в ислам. Молодые же люди из русских не так часто приходят к нашей вере. Таких, можно сказать, единицы.
– Есть еще такая категория новообращенных славян: я бы назвал их «очарованные салафитами». Когда молодые люди — неважно, православные, католики или атеисты — начинают общаться с такими мусульманами, их очень активно и даже настойчиво заманивают в новую веру. Ведут сладкоречивые беседы, поят чаем, вкусно угощают. Среди мусульман, исповедующих традиционный ислам, такое в принципе не принято, — присоединяется к беседе председатель совета мусульманской общины Иркутска Рамис Султанов.
– Эта группа мусульман в 2007 году устроила скандал, требуя открыть халяльный магазин на территории иркутской мечети?
Мингалеев: Да, именно. Вернее, магазин все-таки открыли на землях мечети, но вскоре его пришлось закрыть: владелец не соблюдал первоначальные договоренности и попросту не платил аренду.
– В 2009 году эта же группа пыталась сместить вас с должности муфтия Приангарья?
Мингалеев: И это верно. В принципе такие поползновения были вполне ожидаемы: радикально другая школа, приверженцы которой хотели видеть своего лидера муфтием области. Другое дело, что последователей этого направления в Иркутске не так много, поэтому должной поддержки на общем собрании их лидер не получил.
– Ожидаемо или нет, но даже внутриобщинные споры внутри мусульманской диаспоры вызывают ажиотаж общественности. Аналогичные конфликты в православной общине или, допустим, в синагоге такого резонанса не вызывают. Почему, как вы считаете?
Мингалеев: Думаю, там нет такого разнообразия, что касается разных течений религии, трактовок и так далее. Потому и конфликтов нет.
Султанов: Репутация мусульманской общины омрачена всем известными событиями на Северном Кавказе. С начала военных действий в Афганистане, Чечне и сопровождающих их терактов приверженцы ислама априори стали вызывать негатив у последователей других религий. Хотя изначально в царской России и, тем более, во времена Советского Союза у православных ислам не вызывал опасений или агрессии. Понятно, что своя рубашка ближе к телу, и большинство христиан не будет вдаваться в детали. Традиционный перед ним исламист или радикальный — он с опасением отнесется к любому. Потому любые волнения внутри или снаружи мусульманской общины дают такой отклик, я считаю. Хотя, по сути, ислам, согласно учению пророка Мохаммеда, самая миролюбивая религия.
– Как вы сами относитесь к религиозным спорам в той же Европе? Как прокомментируете скандал и теракт вокруг публикации карикатур на пророка Мохаммеда и его последователей?
Мингалеев: Пророк Мохаммед — это святыня для исповедующих ислам. Вряд ли СМИ, опубликовавшие карикатуры, ожидали, что это пройдет незамеченным. В ответ на провокацию — а это ведь вполне очевидный выпад — ожидаемо последовала реакция. Другое дело, насколько она была адекватной. Мое мнение: виноваты обе стороны.
Султанов: Мне тоже кажется, что с обеих сторон были допущены ошибки. Ряд европейских государств, где произошли скандалы — это ведь не только Франция, но и Бельгия, Германия — переборщили с толерантностью. Есть предел любой демократии. Семь миллионов мусульман! Что-то они резко «открыли двери». Я был в том же Париже не так давно, город страшно изменился. И дело не в том, что парижан на его улицах почти не видно — его отдельные районы стали ужасно выглядеть и в них стало небезопасно ходить, о чем, вздыхая, предупреждают французы. Во-вторых, законы, защищающие чувства верующих. К примеру, в России принят такой закон, и за разжигание межрелигиозного конфликта можно привлечь к ответственности. В Европе такого нет. По поводу оскорбления моей матери и отца я могу обратиться в суд, а если оскорбили моего Бога?
– В нынешних репортажах из Франции встречаются такие высказывания оскорбленных верующих: «Вы можете обругать мою мать или отца, но не трогайте пророка!»
Султанов: Это, кстати, еще один признак салафизма. Бога они ставят выше семьи, матери и отца. В традиционном исламе этого нет. Справедливости ради стоит заметить, что реакции исламистов провокаторы ждали долго. Это ведь тянется больше четырех лет. «Charlie Hebdo» — не первое издание, опубликовавшее карикатуру на пророка Мохаммеда. Началось все, если не ошибаюсь, еще в Бельгии. Волна шла постепенно.
– Не исключаете, что и до нас в какой-то момент «докатится»?
Султанов: Не думаю. Все-таки у европейцев с арабами и прочими мусульманами-мигрантами слишком сильны различия в менталитете. Мы же привыкли жить вместе или, по крайней мере, рядом. Приведу, конкретный пример: самые многочисленные по доле мусульман российские регионы — Башкирия и Татарстан — являются и самыми спокойными в плане религиозных противостояний. Знаю достоверно: в Башкирии я сам часто бываю, в Казани живут мои родственники. Причина спокойствия? Основная, мне кажется, в оседлости местных мусульман, там очень мало «свежих» приезжих, которые бы еще не адаптировались к жизни в России. Во-вторых, таких вновь прибывших встречают и «воспитывают» старые переселенцы. Чуть что не так — приструнят.
– У нас в Иркутске «свежих» как раз немало. Следует опасаться?
Султанов: Ну, не до такой степени у нас плотный поток мигрантов. Это, во-первых. Во-вторых, мы же с ними тоже работаем на правах «старших». Разговариваем, обсуждаем те же религиозные конфликты в Европе. Призываем к терпению и спокойствию. Раньше много чего было: во дворе мечети баранов резали, сейчас добились запрета на это. Все стало цивилизованно.
Хотя иногда, конечно, бывают острые ситуации. Не надо далеко ходить: летом 2013 года во двор мечети закинули свиную голову, разрисовали стены свастикой и крестами. Провокация? Еще какая. Все прихожане «на ушах» стояли. Муфтий и совет общины больше недели их успокаивали. Фарид Мингалеев отдельную проповедь прочел, призывая прихожан к спокойствию. В итоге полиция нашла провокаторов — оказались мальчишки. Что с них взять: конечно, их в полиции лишь по попке отшлепали да отпустили. Но осадок-то остался.
– Что, по вашему мнению, следует сделать, чтобы избежать религиозных споров?
Мингалеев: Исключить возможность публично размещать повод для такого конфликта. Например, ввести в СМИ религиозную цензуру.
– Заметьте, только мусульмане требуют такой меры. Карикатуры на Иисуса тоже нередко публиковали в СМИ, но к таким реакциям это не приводило.
Султанов: Кто-то позволяет такое отношение к своему Богу, а кто-то — нет. Христиане обычно вспоминают слова: «Ударили по одной щеке — подставь другую». Впрочем, в Коране есть аналогичный призыв. Правда, о нем мало кто помнит.
– Прямо у главного входа в мечеть я заметила листовки следующего содержания: «Что делать, если вас вызвали в отделение полиции?», «Как себя вести, если полиция остановила вас на улице?». В синагоге или католическом храме подобных агиток я не наблюдала. Чем вызвана подобная необходимость?
Султанов: Тут нечего скрывать. Часто вы замечали, что на улице остановили восточного мигранта? Думаю, все видели. В регионе много мигрантов из ближнего зарубежья, и не всегда это легальные приезжие. Въехать-то они, может, и законно въехали, но «закрутились» на нелегкой работе, пропустили сроки продления регистрации, а то и вообще не знали о том, что и когда делать следует. Итог — нарушение закона. Мы с этим, кстати, боремся, и вполне успешно. Проводим с прихожанами просветительские беседы, консультируем. При общине есть юридический отдел, который помогает всем попавшим в трудную ситуацию. Помогаем те же ОМС оформить.
Но иногда дело настолько усложняется, что выдворение из страны уже неизбежно. Однако чаще нам удается исправить ситуацию. Вот из последних случаев: Саид, отец четырех детей, сидел «в клетке», потому что потерял паспорт с уже полученной регистрацией. Ничего, добились, выпустили.
Мы вообще изо всех сил пытаемся наладить контакт с УФМС, обменялись телефонами, говорим: приходите в любое время. Вам нужно донести информацию о каких-то изменениях в законе или правилах — пожалуйста, полная мечеть прихожан, приходите, объясняйте, время найдем, место выделим. Но пока что-то обратной связи не дождались.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
